Хотя исследования нравственного развития мужчин и женщин имеют длинную историю, эта тема не потеряла своей актуальности и сейчас. И в настоящее время она представляется гораздо более сложной, чем это было 30 – 40 лет назад. Исследователи прежде всего задаются вопросом о том, существуют ли различия в нравственном развитии мужчин и женщин, если да, то каковы они, насколько ярко выражены, в чем состоят причины этих различий.
Прежде всего рассмотрим некоторые наиболее общие определения нравственности (морали), прочно закрепившиеся в культуре и широко представленные в литературе. Исследователи пишут, что мораль можно кратко определить как: 1)господство разума над аффектами; 2)стремление к высшему благу; 3)добрую волю, бескорыстие мотивов; 4)способность жить в человеческом общежитии; 5)человечность или общественную форму отношений между людьми; 6)автономию воли; 7)взаимность отношений, выраженную в «золотом правиле нравственности». Эти определения обозначают разные аспекты нравственности. Они взаимосоотнесены друг с другом таким образом, что каждое из них предполагает все остальные.
Известно, что по мере того, как дети становятся старше, они учатся различать, что хорошо и что плохо, отличать доброту от жестокости и щедрость от эгоистичности. Зрелое нравственное сознание представляет собой нечто большее, чем просто механическое запоминание социальных правил и условностей. Оно предполагает принятие самостоятельных решений о том, что правильно, а что - нет. Как справедливо отмечают исследователи, мораль глубоко входит во внутренний мир человека и имеет более широкое, универсальное применение. Ключевое ее отличие - действие без употребления прямой власти одних людей над другими, независимость от извне исходящих решений и велений.
Далее попытаемся выявить особенности нравственного развития у мужчин и женщин. Анализ работ З.Фрейда, Ж.Пиаже, Ж.Левер, Л.Кольберга и других показывает, что они считают нравственное развитие женщин весьма проблематичным, если не отклоняющимся от нормы. К примеру, Отто Вейнингер, австрийский ученый и писатель (1880-1903), и вовсе отрицает способность женщин к моральному суждению. Так, в своей книге “Пол и характер” он пишет: “Ни один преступник не думал еще о том, что люди, подвергая его наказанию, творят над ним несправедливость; женщина, напротив, уверена, что обвиняющий ее действует из злого умысла. Если она сама не захочет понять, никто не сможет ей доказать, что она совершила преступление. Я не утверждаю, что женщина зла, антиморальна, я утверждаю, что она большей частью не может быть злой: она аморальна, низка”.
Как известно, Зигмунд Фрейд в своих работах построил теорию психосексуального развития на основе исследования переживаний мальчика, достигающих кульминации в эдиповом комплексе. После неудавшейся попытки вписать женщину в свою концепцию, ученый пришел к признанию своеобразия женского развития. “Я говорю об этом неохотно, - писал Фрейд, - но не могу отделаться от мысли, что нормальный уровень нравственности у женщины - иной. Сверх-Я у нее никогда не будет столь неумолимо, столь безлично, столь независимо от своих эффективных источников, как мы этого требуем от мужчины. Характерные черты, в которых издавна упрекали женщину, а именно, в том, что она менее способна испытывать чувство справедливости, нежели мужчина, что она менее способна подчиняться настойчивым жизненным необходимостям, что она в своих решениях чаще руководствуется нежными и враждебными чувствами, эти характерные черты находят себе достаточное обоснование в вышеприведенной модификации образования Сверх-Я.” Как видим, Фрейд заключает, что для женщин уровень этически нормального отличен от мужского.
К аналогичному выводу пришла Жанет Левер на основе изучения группы одногодок - учащихся начальной школы и игры как важного элемента процесса социализации в этот период. В своих исследованиях она стремилась выяснить, проявляются ли половые различия в играх детей. Наблюдая за учениками пятого класса в возрасте 10 и 11 лет (выборка составляла 180 человек) из белых семей среднего достатка, она пыталась определить организацию и структуру их игровой активности. На основе проведенного исследования Ж.Левер описывает половые различия детей так: мальчики чаще, чем девочки, играют на улице, чаще играют в больших, смешанных по возрасту группах, чаще играют в соревновательные игры, их игры длятся дольше, чем игры девочек. Более того, оказалось, что игры мальчиков длятся дольше не только потому, что они требуют более высокого уровня умения и с меньшей вероятностью становятся скучными, но и потому, что в случае возникновения в ходе игры споров мальчики способны разрешить их с большей эффективностью, чем девочки. Ж.Левер отмечает, что “в ходе этого исследования казалось, что мальчики все время ссорились, но ни разу игра не была прекращена из-за ссоры, и ни одна игра не была прервана более чем на семь минут”. Оказалось, что мальчикам нравятся споры о законах и правилах игры не меньше, чем сама игра. Напротив, вспышка споров среди девочек обычно вела к прекращению игры .
Таким образом, Жанет Лавер расширяет и подкрепляет выводы Жана Пиаже, основанные на изучении дет-ской игры: у мальчиков более глубокий интерес вызывает разработка правил и совершенствование справедливых процедур разрешения конфликтов – интерес, который, по наблюдениям Пиаже, не захватывал девочек. Девочкам свойственно более “прагматическое” отношение к правилам. Для них “правило считается настолько долго действующим, насколько оно удовлетворяет играющих” . Девочки более терпимы в своем отношении к правилам, более склонны делать исключения и легче мирятся с нововведениями. В результате чувство незыблемости закона, которое Пиаже считает сущностным для нравственного развития, “намного меньше развито в девочках, чем в мальчиках” .
Предубежденность, которая приводит Пиаже к отождествлению маскулинного развития с детским развитием вообще, накладывает отпечаток и на работу Левер. Исходная посылка, предопределяющая анализ выводов, состоит в том, что мужская модель лучше, поскольку она удовлетворяет требованиям современного корпоративного успеха. И напротив, чуткость и внимание к чувствам других - то, что развивают в своей игре девочки, - имеют небольшую рыночную ценность и могут даже препятствовать профессиональному успеху. Левер, описав реальности взрослой жизни, подразумевает, что, если девочка не хочет оставаться зависимой от мужчины, она должна научиться играть, как мальчик.
К утверждению Пиаже о том, что дети учатся соблюдать правила в играх, а это необходимо для нравственного развития, Лоуренс Кольберг добавляет, что такие уроки эффективнее всего усваиваются благодаря возможностям овладения теми ролями, которые принимаются при разрешении споров . При этом оказывается, что нравственных уроков в играх девочек меньше, чем в играх мальчиков. Традиционные игры девочек - прыжки через скакалку, “классики”, - это игры, где играют по очереди, соревновательность в них не главное, поскольку победа одного не обязательно означает поражение другого. Вследствие этого менее вероятно возникновение споров, требующих разбирательства. В самом деле, большинство девочек, которых опросила Левер, утверждали, что, когда вспыхивала ссора, они прек-ращали игру. Девочки предпочитали продолжать взаимоотношения вне игры, нежели разрабатывать ее правила во избежание споров. Левер делает вывод, что в играх мальчики учатся независимости, организационным навыкам, необходимым для координации деятельности больших различающихся групп людей. Участвуя в контролируемых, социально одобряемых соревновательных ситуациях, они учатся соперничать сравнительно открытым способом: играть со своими врагами и состязаться со своими друзьями - все в соответствии с правилами игры.
В противоположность этому, игры девочек обычно зарождаются в маленьких, более близких группах, часто это игры двух лучших подруг и в уединенном месте. Такая игра копирует социальную модель первичных человеческих отношений, и в этом она представляется более корпоративной. Таким образом, игры девочек в меньшей мере ориентированы, по выражению Мида, на усвоение роли “обобщенного другого” (“the generalized other”), на -абстракцию человеческих отношений. Но они способствуют развитию эмпатии, чуткости, которые необходимы для принятия роли “конкретного другого” (“the particular other”), и в большей степени направлены на знание другого как отличного от себя.
Критика, которой подвергает Фрейд чувство справедливости у женщин, возникает не только в исследованиях Пиаже, Левер, но и Кольберга. Шесть стадий развития нравственного сознания, характеризующие развитие морального суждения на протяжении от детства к зрелости, основаны на эмпирическом изучении 48 мальчиков, развитие которых Кольберг прослеживает в течение 20 лет . Несмотря на то, что Кольберг провозглашает всеобщность разработанной им последовательности стадий, группы, не включенные в его образцовую выборку, редко достигали высшей ступени. Самыми заметными среди тех, чье нравственное развитие оказалось ущербным в соотнесении с масштабом Кольберга, являются женщины, суждение которых соответствует третьей стадии. Гиллиган, одна из сотрудниц Кольберга, упрекала его в том, что, разработав систему “мужских” нравственных ценностей, основанных на самоутверждении и справедливости, он оставляет без внимания нравственность “женскую”, ориентированную больше на заботу о другом человеке и самоотречение, и низводит таким образом большинство женщин до третьей стадии нравственного развития.
Кольберг же полагает, что только в том случае, когда женщины вступают в традиционную сферу мужской активности, они осознают неполноценность своей моральной ориентации и развиваются по направлению к высшим стадиям, где взаимоотношения подчинены правилам (четвертая стадия), а правила - всеобщим принципам справедливости (пятая и шестая стадии). Однако в этом и заключается парадокс, поскольку здесь самые характерные черты, обычно определяющие “доброту” женщин, а именно их заботливость, чуткость к нуждам других, выражают ущербность в их нравственном развитии. Это происходит потому, что Кольберг, рассматривая нравственное развитие, выводит концепцию зрелости на основе исследования жизни мужчин и отражает значимость индивидуализации в их развитии.
Весь ход предыдущих рассуждений приводит нас к выводу о том, что исследователи возводят маскулинную модель развития в абсолютную норму, не учитывая половых различий. По этому поводу Дэвид Макклелланд справедливо замечает, что “половая роль является одной из самых важных детерминант человеческого поведения; психологи в своих теориях обосновали наличие половых различий с момента эмпирического наблюдения” . Но поскольку трудно говорить “иной”, не говоря “лучший” или “худший”, поскольку специалисты стремятся построить единый масштаб измерения, который, как правило, возводится в эталон на основе интерпретации данных исследования, проводимого мужчинами, и полученных преимущественно или исключительно на основе изучения мужчин, психологи “склонны рассматривать поведение мужчины в качестве “нормы”, а женское поведение в ка-честве чего-то вроде отклонения от этой “нормы”. Таким образом, когда женщины не соответствуют стандартам психологических ожиданий, обычно делается вывод, что с женщинами что-то не в порядке .
Для получения более полной картины о нравственном развитии женщин обратимся к книге американского исследователя Кэрол Гиллиган “Иным голосом. Психологическая теория и развитие женщин”. По мнению автора предисловия и перевода О.В.Артемье-вой, идеи, высказанные К.Гиллиган, требуют теоретико-психологического и этико-философского осмысления, поскольку американский исследователь претендует на открытие особого представления о психологии нравственного развития.
Так, причину трудностей в установлении направленности и критериев морального развития женщин К.Гиллиган видит в преимущественной ориентации исследователей на маскулинную модель развития, отождествляемую с моделью человеческого развития вообще. Она пишет, что маскулинность характеризируется осознанием собственной автономии, которое проявляется в независимости суждений, в их беспристрастности, неподвластности чувствам, конкретным ситуациям, в подчинении универсальным принципам человеческого существования. Напротив, течение духовной жизни женщин определяется совершенно другими признаками: нежеланием выносить суждения о поступках других людей, релятивностью суждений в их ситуативной и эмоциональной обусловленности. Отклонение женского развития от маскулинной модели считается отклонением от нормы, поэтому неспособность женщин соответствовать ей оценивается как неспособность к развитию. Кэрол Гиллиган в этом несоответствии видит не проблематичность способности женщин к развитию, а проблематичность правомерности возведения маскулинной модели развития в абсолютную норму .
В своей книге, ссылаясь на исследования Нэнси Ходороу, К.Гиллиган подчеркивает, что источником различия в психологическом развитии мужчин и женщин являются особенности процесса формирования половой идентичности в раннем детстве. Н.Ходороу, объясняя “воспроизводство внутри каждого поколения общих, почти универсальных различий, характеризующих мужскую и женскую индивидуальность, их роли”, связывает эти различия не с анатомией, а скорее с тем, что “женщины всегда в большей мере ответственны за заботу о маленьком ребенке” . Так как социальная среда в раннем детстве для мальчиков и для девочек отлична и ощущается ими по-разному, то основные половые различия возникают вновь и в личностном развитии. Половая идентичность, неизменное ядро формирования личности, за редким исключением окончательно бывает сформирована к трем годам, независимо от пола ребенка. Установлено, что человеком, который заботится о ребенке в первые три года жизни, главным образом является женщина, а внутриличностная динамика формирования половой идентичности для мальчиков и девочек имеет свои отличия. В результате “в любом обществе женщина в большей степени, чем мужчина, самоопределяется в контексте ее отношений и связей с другими людьми”.
Фемининное формирование идентичности происходит на фоне неразрывной связи, поскольку “матери ощущают своих дочерей в качестве себе подобных и связанных с собой”. Соответственно девочки, идентифицируя себя в качестве лиц женского рода, ощущают себя подобными своим матерям, таким способом соединяя чувство привязанности с процессом формирования идентичности. И напротив, “матери ощущают своих сыновей как мужскую противоположность”, а мальчики, осознавая себя в качестве лиц мужского рода, отделяют матерей от себя, таким образом уменьшая “свою первую любовь и чувство эмпатической связи”. Следовательно, маскулинное развитие влечет за собой “более выраженную индивидуализацию, более решительное утверждение ощущаемых границ своего эго” .
Выступая против маскулинной пред-убежденности психоаналитической -теории, Ходороу доказывает, что проявление половых различий в раннем опыте индивидуализации и единения “не означает, что женщины имеют “более слабые” границы эго, чем мужчины”. По ее мнению, это свидетельствует о том, что “девочки из этого периода выходят, имея основания для “эмпатии”, встроенной в их первичное самоопределение, чего нет у мальчиков”. Таким образом, Ходороу заменяет негативное, производное описание Фрейдом женской психологии своим позитивным, непосредственным объяснением ее из самой себя: “Девочки имеют более прочную основу для переживания потребностей, чувств другого, как своих собственных (или понимания того, что так же переживаются чужие потребности и чувства другими). С самого раннего возраста, из-за того, что они рождены человеком того же пола, девочки начинают чувствовать себя менее обособленными, чем мальчики, и более связанными с внешним объективным миром. Более того, они по-особому ориентированы по отношению к своему внутреннему миру” . Следовательно, взаимоотношения и особенно случаи взаимозависимости переживаются женщинами и мужчинами по-разному. Для мальчиков и мужчин обособление и индивидуализация необходимым образом связаны с формированием половой идентичности, поскольку отделение от матери является существенным для развития маскулинности. Для девочек и женщин проблемы фемининности, как фемининной идентичности, не зависят от достижения обособления от матери или прогресса индивидуализации. Поскольку маскулинность определяется через обособление, в то время как фемининность определяется через единение, мужской половой идентичности угрожает близость, а женской - обособление. Таким образом, подчеркивает Ходороу, у мужчин обычно возникают трудности во взаимоотношениях, а у женщин - в индивидуализации.
На основе проведенного анализа --К. Гил--лиган делает вывод, что главная моральная проблема для мужчин состоит в защите фундаментальных прав личности на жизнь и самореали-зацию, которая логически решается на основе морали справедливости и проговаривается на языке права, -невмешательства, законности. В то же время фундаментальной моральной проблемой женщин является сохранение взаимоотношений, расширение и укрепление взаимозависимости через включение как можно большего количества людей в сферу своей заботы. Эта проб-лема решается на основе морали любви и заботы и формулируется на языке эгоистич-ности и ответственности. В качестве примеров, иллюстрирующих различие в моральных принципах мужчин и женщин, Гиллиган приводит два эпизода из Библии. Так, чтобы доказать Богу свою преданность, Авраам готов принести ему в жертву собственного сына. В другом эпизоде, напротив, мать предпочитает уступить своего ребенка сопернице, когда царь Соломон, решив урегулировать спор между ними из-за ребенка, предлагает разрезать его пополам .
В своей книге К.Гиллиган строит собственную концепцию нравственного развития женщин . Согласно этой концепции нравственное развитие у женщин проходит три уровня, между которыми имеются переходные стадии.
Уровень 1. Самоозабоченность. На этом уровне женщину занимают только те, кто в состоянии удовлетворить ее собственные потребности и обеспечить ее существование.
На первой переходной стадии эгоизм начинает сменяться тенденцией к самоотречению. Женщина все еще сосредоточена на собственном благополучии, но в случае принятия решений все больше учитывает также интересы других людей и объединяющие ее с ними связи.
Уровень 2. Самопожертвование. Социальные нормы, которым большей частью приходится следовать женщине, заставляют ее переходить к удовлетворению собственных желаний лишь после удовлетворения потребности других. Эта роль “хорошей матери”, когда женщина вынуждена вести себя сообразно ожиданиям других людей и чувствовать ответственность за их поступки, постоянно ставит ее перед необходимостью выбора.
На второй переходной стадии женщина поднимается с уровня самопожертвования на уровень самоуважения, начиная все больше принимать в расчет собственные потребности. Она пытается совместить удовлетворение своих личных нужд с потребностями других людей, ответственность за которых она продолжает испытывать.
Уровень 3. Самоуважение. На этом уровне женщина понимает, что только она сама способна сделать выбор, касающийся ее собственной жизни, если он не причинит вреда людям, связанным с нею семейными или социальными узами и вообще принадлежностью к роду человеческому.
Вынося суждение о поступке человека, женщина скорее будет руководствоваться не принципами, а представлением о личности того, кто конкретно совершил данный поступок. Поэтому она более склонна считать человека, заботящегося о других, “добрым”, а того, кто своим поведением наносит им вред - эгоистом. В отказе от абсолютных суждений Гиллиган видит моральную силу женщин, свидетельствующую об их способности быть чуткими, внимательными к потребностям конкретных людей, с которыми они непосредственно связаны, что и обусловливает релятивность их суждений. “Восприимчивость к нуждам других и принятие на себя ответственности за заботу заставляют внимать голосам другого в большей степени, чем своему собственному, и включать в свои суждения другую точку зрения. Моральная слабость женщин, которая обнаруживается в очевидной расплывчатости и путанице суждений, таким образом, неотделима от их моральной силы, которая, в первую очередь, выражается в заботе о взаимоотношениях с другими и ответственностью за них. Само нежелание выносить суждения может быть признаком заботы и беспокойства о других, что является определяющим в психологии развития женщин и указывает на то, что обычно считается проблематичным в их природе”.
По мнению автора, восхождение на высшие ступени и мужского, и жен-ского развития характеризуется сближением двух типов морали, и тогда осознание женщинами своих прав сдерживает саморазрушительный потенциал жертвенной морали, а осознание мужчинами своей ответственности перед близкими людьми корректирует потенциал безразличия морали справедливости и поворачивает внимание с логики морального выбора на его реальные последствия. В таком случае идеал моральной зрелости оказывается комплементарным сочетанием двух разных, но в конечном итоге связанных, предполагающих друг друга перспектив. Подобный подход к пониманию человеческого развития, согласно К.Гиллиган, может привести к более широкому взгляду на человеческую жизнь в целом.
Э.Фромм, рассуждая о взаимоотношении полов в своей книге “Мужчина и женщина”, придерживается аналогичной точки зрения: “Я полагаю, что единственное решение вышеизложенной проблемы следует искать в том, чтобы понять функцию определенных различий в отношениях между полами. О положительном и отрицательном полюсах электрической сети нельзя сказать, что один из полюсов менее ценный, чем другой. Более того, можно сказать, что напряжение между ними создается посредством их различий, и эти различия являются основой плодотворной динамики. В том же смысле оба пола и то, что они символизируют - мужской и женский принципы в мире, во Вселенной и в каждом из нас - являются двумя полюсами, которые должны сохранить свои различия, свою противоположность, чтобы создать плодотворную динамику, производительную силу, которые соответствуют этой полярности” .
Л и т е р а т у р а
1. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика:Учебник. - М.:Гардарика, 1998 С.26 – 27.
2. Российская социологическая энциклопедия. Под общей редакцией академика РАН Г.В.Осипова. - М.: Издательская группа НОРМА-ИНФРА-М, 1998, с.298.
3. Вейнингер О. Пол и характер. Мужчина и женщина в мире страстей и эротики. Пер. с нем. - М.: Форум Х 1991, с.96.
4. Фрейд З. По ту сторону удовольствия/З. Фрейд: Пер. с нем. - Мн. Харвест, 2004, с. 408 – 409.
5. Lever J. Sex Differences in the Cames Children Play //Social Problems, 23 (1976). P. 478-487.
6. Piaget J. The Moral Judgment of the Child (1932). NY., 1965. P. 83.
7. Piaget J. The Moral Judgment of the Child (1932). NY., 1965. P. 77.
8. Kohlberg L. Stage and Sequence The Cognitive Development Approach to Socialization //Handbook of Socialization Theory and Research. Chicago, 1969.
9. Kohlberg L.The Development of Modes of Thinking and Choices in Years 10 to 16. Ph.D. Diss. University of Chicago, 1958; Kohlberg L. The Philosophy of Moral Development. San Francisco, 1981.
10. McClelland D. Power: The Inner Experience. NY., 1975.
11. McClelland D. Power: The Inner Experience. NY., 1975. P. 81.
13. Chodorow N. Family Structure and Feminine Personality //Woman, Culture and Society. Stanford, 1974. P. 43-44.
14. Chodorow N. The Reproduction of Mothering. Berkley, 1978. P. 150, 166-167.
15. Chodorow N. The Reproduction of Mothering. Berkley, 1978. P. 167.
16. Годфруа Ж. Что такое психология: В 2-х т. Т. 2: Пер. с франц. - М.: Мир, 1992, с.28.
17. Carol Gilligan. In a Different Voice: Psychological Theory and Women’s Development. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1982. Pp. 94-149.
18. Там же.
19. Фромм Э. Мужчина и женщина. - М.: ООО Фирма Издательство ”АСТ”,1998, с.118 – 119.
Рахматуллина З.
Нравственность. Нравственный идеал.
Нравственная зрелость. Десять заповедей
человечности по Д. С. Лихачеву.
Гетерономная мораль.
Автономная мораль. Нравственное развитие
по Л. Колъбергу. Мужская и
женская нравственность. Опросник Лефевра.
Моральный кодекс строителя коммунизма.
Этический компромисс
Идея поуровневого анализа строения и функционирования психики как результата ее фило- и онтогенетического развития на языке современной науки формулируется как принцип функционально-генетической иерархии психологических структур. Он нам хорошо знаком, поскольку определил все содержание данного курса от первой до последней главы.
В его рамках нравственность (27-й уровень-компонент) рассматривается нами как вершинное образование личности и главный фактор целостности человека, его телесных, душевных и духовных качеств, определяющий функции всех нижележащих уровней психики человека.
В то же время полезно помнить, что ведущая роль этого уровня не абсолютна. В определенных, главным образом, искусственных и патологических состояниях (гипноз, транс, отравление) нравственность из ведущего может стать фоновым уровнем, уступив роль ведущего одному из нижерасположенных уровней, как это бывает с регуляцией движений, описанной Н. А. Бернштейном.
Но это - отступление от нормы, поучительное исключение, лишь подтверждающее правило. Оно должно послужить уроком каждому из нас. Никакие серьезные проблемы не надо пытаться решать сгоряча. Чем серьезнее проблема, тем большую роль в ее решении должны играть не «голые эмоции» первого или даже седьмого уровня, но непременно высшие уровни психики, включая самый высокий - 27-й.
Необходимость высшего контроля подметила и народная мудрость. О человеке, действующем неудачно, во вред себе, делу и людям, говорят, что у него «крыша поехала». «Крыша» - это высший уровень. По нашей схеме это нравственная оценка происходящего, самоцензура, без которой нет свободного и ответственного человека. Только рабу она не нужна. За него думают надсмотрщики и сообщают свое решение ударами бича (или, с учетом технического прогресса, по телевизору).
Как представить себе влияние нравственности на психику и физическое состояние человека? 27 уровней-компонентов структуры психики взрослого нормального человека можно изобразить вертикальным столбиком взаимно пересекающихся овалов.
Из этой геометрической модели следует, что часть элементов 27-го уровня входит в состав нижележащего, 26-го, и т. д. Таким образом, все уровни-компоненты структуры оказываются взаимоувязаны в одну систему. Это и есть конкретный механизм целостности психики.
Однако эта схема неполна. В ней представлены усредненные и опосредованные взаимоотношения разных уровней. Кроме этих, работают иные, непосредственные связи между разноуровневыми структурами.
Эти два типа связей действуют и последовательно, и одновременно. Однако в любом случае формируется вполне определенное соотношение одного - ведущего и прочих - фоновых уровней (по Н. А. Бернштейну).
Таким образом, влияние нравственного настроя на физические силы человека реализуется двояко: и мягко, опосредованно, через всю цепочку уровней, и прямо, жестко, как реализация связи 27-го уровня с первым и вторым (психомоторным и эмоционально-вегетативным).
Непосредственное воздействие высших уровней психики, включая нравственность, на нижележащие особенно характерно для стрессовых ситуаций. Именно в них наиболее ярко проявляется сущность человека. Это имел в виду В. Высоцкий, когда пел, что для проверки нравственных качеств человека надо пойти с ним в горы. Опасность освобождает психику от ролевых условностей и масок, и человек предстает перед собой и другими в истинном свете своих нравственных и физических достоинств и недостатков.
Признание нравственности вершинным образованием может привести и к неожиданным выводам. Например, может быть, нас неточно называют homo sapiens - человек разумный, а точнее говорить - homo moralis - человек нравственный, раз уж мы поставили совесть выше разума?
Далее, мы часто слышим удивленные голоса: «Как же так, мы все такие умные и страна такая богатая на полезные ископаемые. Почему же мы так плохо живем в России?» В рамках рассматриваемой нами схемы напрашивается простой «психологический» ответ: «Дело не в недостатке ума или бедности ресурсов. Не хватает совести. Надо меньше воровать и врать - и дела сразу пойдут на лад».
Перед тем как обратиться к конкретным психологическим исследованиям нравственности, кратко рассмотрим два других, исторически более ранних подхода - религиозный и философский.
В свойственной священным книгам форме идея нравственности представлена, например, в притче об Иакове, который увидел во сне лестницу, соединяющую землю (людей) с небом (Высшим Духом, Божеством).
По лестнице (в других переводах - по канату или столбу) вверх и вниз перемещались ангелы - живые посланцы от людей к Богу и обратно. В целом это и есть образ души, того, что в ней происходит, а именно - сочетания низких и высоких ее потребностей: в еде и сне, в любви и нравственности, в «земном» и «божественном».
Немаловажно отметить, что общение с Высшими Силами преобразило Иакова: он стал сильнее, причем и духовно, и физически. Отметим совпадение взглядов древних и современных ученых в вопросе о единстве духовных и физических сил.
Религиозная форма нравственных идей важна для всех, кто чтит Библию как Священное Писание. Другие вправе воспринимать эти же идеи вне и без их религиозного смысла, как образ строения души человека в ее естественно-научной и социально-общественной природе одновременно. Эта целостность души - важнейшее ее качество. Нарушение целостности - одна из главнейших причин душевных расстройств, и это хорошо понимали мудрецы древности (лучше, чем некоторые современные врачи).
Традиционно ученые-психологи в качестве первого систематического изложения психологических проблем рассматривают философский труд Аристотеля «О душе». Учение Аристотеля о душе целиком укладывается в рамки естествознания и игнорирует социальный аспект.
Когда речь идет о психике высших животных, с этим можно согласиться. Однако на уровне человека подход Аристотеля становится недостаточным.
В отличие от Аристотеля-политеиста, пророки, будучи проповедниками строгого монотеизма, не ограничились констатацией растительной и животной природы души человека, но включили в ее состав высший уровень - нравственность, отсутствующую в схеме Аристотеля.
Разумеется, сделали они это не из научных или социологических предпосылок (они им были неизвестны), а из религиозных, чтобы подчеркнуть божественное происхождение человека и наличие в душе каждого «искры Божьей». Однако было бы несправедливо на этом основании отрицать их заслугу в решении научной проблемы строения психики (души) человека.
Итак, объединяя подходы Аристотеля и пророков, мы констатируем, что в период осевого времени (по К. Ясперсу) сложилось представление о душе человека как об многоуровневой структуре. Именно: растительной, животной и божественной (т. е. нравственной).
Одним из экстремистских подходов к нравственности является разделяемое некоторыми современными философами убеждение, что мораль имеет абсолютный, а не культурно-исторический характер, что она, как и звездное небо у нас над головами, инвариантна (вспомните знаменитую фразу И. Канта!).
Истоки этой позиции можно найти, например, в христианской религии, которая учит, что «моральный закон вписан Богом в сердце каждого человека, независимо от его принадлежности к той или иной религии» (Ю. Шрейдер).
Таким образом, религиозный и философский подходы к нравственности являются в значительной степени нормативными , определяющими, как должно поступать, в отличие от психологического подхода, являющегося в лучших своих образцах дескриптивным (описательным), т. е. описывающим (и объясняющим), как принято поступать в тех или иных социальных общностях, в том или ином возрасте и т. д. (и почему).
Религиозный, философский и психологический подходы к нравственности взаимно обогащают друг друга и, как правило, не вступают в противоречие, демонстрируя единство человеческой культуры.
Одним из первых представление о многоуровневом строении психики в научном виде представил Г. Эббингауз в своем учебнике по общей психологии. В первой части своего курса он рассматривает «элементарные деятельности души», во второй - сложные и в третьей - «высшие деятельности души». К этим последним он относит психологию религии, искусства и нравственности.
В трехуровневой схеме строения психики З. Фрейда (Оно, Я и Сверх-Я) иерархия душевных качеств занимает центральное место. Сверх-Я, по Фрейду, является высшим уровнем психики, ее цензурой, тормозящей все социально неприемлемые проявления человека.
Нравственная зрелость - это вершина психологической зрелости человека как личности. Никто не рождается высоконравственным. Нравственным человек становится в итоге длительного и сложного процесса развития, воспитания и самовоспитания.
Нравственные идеалы известны всем взрослым людям. Однако органическое усвоение и неуклонное следование им - дело непростое, требующее упорной работы над собой (вспомните эффект горькой конфеты, описанный в предыдущей главе).
Чтобы стать нравственным человеком, нужна вера в идеалы, достойные подражания. Сначала они усваиваются с детской непосредственностью, но по мере взросления неизбежны сомнения и поиск своей индивидуальной правды (в ее соотнесении с правдой окружающих, близких и дальних, людей хороших и не очень).
Конечно, жизнь учит. Но хорошо учится только тот, кто хочет учиться. Воспитание нравственного, совестливого человека во все времена было и всегда будет непростой задачей. При ее решении очень часто возникает одна и та же иллюзия: взрослым уравновешенным людям кажется, что молодежь растет безнравственной.
Молодым людям нередко приходится слышать, что в их возрасте прошлые поколения были такими-то и такими, и всегда лучше, чем современные. Истина, однако, состоит в том, что люди всегда были разные, и молодость редко бывает безошибочно примерной.
Есть, конечно, общепринятые рамки поведения, за которые нельзя выходить. Однако эти рамки условны и исторически подвижны. Ошибки бывают, и не надо из них делать трагедии. Как правило, существует возможность «вернуться на путь истинный» любому «блудному сыну» (или дочери).
Тема эта бесконечна в ее разнообразии, поэтому мы рассмотрим только один вопрос: откуда брать идеалы, заслуживающие подражания?
Есть как минимум два различных ответа на этот вопрос. Один дает религия. Заключается он в том, что есть высшие силы, и на них надо ориентироваться. Конкретные правила поведения определены волей Бога, изложенной в Священном Писании. Религиозные правила строги и высоконравственны. Если человек искренне и глубоко верит в Бога, то он живет, уважая и соблюдая эти правила (исключение составляют некоторые секты и религиозные фанатики, но не о них сейчас речь).
Значит ли это, что люди, не исповедующие религии, непременно безнравственны? Нет, не значит, хотя эта мысль иногда разделяется даже священнослужителями. Кроме религии, есть иные источники нравственных ориентиров, не менее высоких и действенных. Это и художественная литература, и публицистика, и практика семейного и школьного воспитания.
В качестве примера познакомимся с раздумьями академика Дмитрия Сергеевича Лихачева. Он обосновывает идею использования истории культуры для формирования духовности без использования идеи Бога и формулирует свои десять заповедей высоконравственного поведения. Познакомьтесь с ними.
Десять заповедей человечности (по Д. С. Лихачеву)
1. Не убий и не начинай войны.
2. Не помысли народ свой врагом других народов.
3. Не укради и не присваивай труда брата своего.
4. Ищи в науке только истину и не пользуйся ею во зло или ради корысти.
5. Уважай мысли и чувства братьев своих.
6. Чти родителей и прародителей своих и все сотворенное ими сохраняй и почитай.
7. Чти природу как матерь свою и помощницу.
8. Пусть труд и мысли твои будут трудом и мыслями свободного творца, а не раба.
9. Пусть живет все живое, мыслится мыслимое.
10. Пусть свободным будет все, ибо все рождается свободным.
Слова эти обращены ко всем людям, но прежде всего к молодежи. И по форме, и по содержанию они не противоречат библейским заповедям, демонстрируя тем самым путь конструктивного взаимодействия религиозного и светского воспитания нравственности.
Об этом же сказал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II: «Мы можем по-разному думать о Боге. Но мы все согласны в одном: человек достоин заботы о нем. В этой нашей заботе о созидании человека и о защите подлинно человеческого в человеке - да будем мы едины!»
Как протекает нравственное развитие человека? В детском возрасте любой поступок оценивается как хороший или плохой в соответствии с правилами, переданными и усвоенными от взрослых (гетерономная мораль). При этом примерно до 7 лет ребенок склонен судить о поступках по важности их последствий, а не обусловивших их намерений.
Рассмотрим модельный пример. Мальчик Коля хотел помочь маме накрыть на стол, но не удержал в руках десять тарелок и разбил их. С точки зрения ребенка, он заслуживает большего наказания, чем мальчик Вова, тайком от взрослых взявший конфеты из серванта и разбивший при этом всего одну тарелку.
С возрастом суждения начинают основываться в большей степени на личных критериях (автономная мораль) и понимании того, что намерение нужно оценивать наряду с результатами совершенного поступка (памятуя при этом, куда ведут иногда благие намерения).
Рассмотрим основные идеи и результаты знаменитой серии исследований Л. Кольберга (L. Kohlberg), начатой им в 60-е гг. XX в. Он выделил три уровня нравственного развития: преднравственный, конвенциональный и постконвенциональный, причем каждый уровень включает две стадии.
Преднравственный уровень характерен для детей от 4 до 10 лет (здесь и далее необходимо иметь в виду, что полученные результаты справедливы для западной цивилизации и применительно к России должны критически переоцениваться); поступки определяются внешними обстоятельствами, и точка зрения других людей не принимается во внимание.
На первой стадии суждение выносится в зависимости от того вознаграждения или наказания, которое может повлечь за собой данный поступок. На второй стадии суждение о поступке выносится в соответствии с той пользой, которую из него можно извлечь.
Конвенциональный уровень охватывает в среднем возраст от 10 до 13 лет. На нем человек придерживается моральных принципов других людей. При этом на третьей стадии суждение основывается на том, получит ли поступок одобрение других людей или нет, а на четвертой стадии суждение выносится в соответствии с установленным порядком, уважением к власти и предписанными ею законами.
Постконвенциональный уровень начинается с 13 лет, человек начинает судить о поведении, исходя из своих собственных критериев.
На пятой стадии оправдание поступка основывается на уважении демократически принятого решения или вообще уважении прав человека.
На шестой - поступок квалифицируется как правильный, если он продиктован совестью, независимо от его законности или мнения других людей.
Кольберг утверждает, что многие люди никогда не переходят четвертую стадию нравственного развития, а шестой, элитарной стадии достигает менее десяти процентов людей.
Как ему удается столь точно оценить уровень нравственного развития людей? В основе исследования Кольберга (и ему подобных) лежали истории, содержащие нравственную дилемму. Вот одна из них - история Хайнца.
В одной европейской стране умирает от особой формы рака некая женщина. Между тем есть лекарство, которое, по мнению врачей, могло бы ее спасти. Это лекарство только что изготовил живущий в том же городе фармацевт. На его разработку от затратил $200), однако только за одну дозу этого препарата от требует $2000. Муж больной, Хайнц, сделал все возможное, чтобы собрать эту сумму, залез в долги, но добыл только $1000. Он попросил понизить цену на лекарство или продать его в рассрочку, однако фармацевт отказал. Той же ночью отчаявшийся Хайнц задумал проникнуть в аптеку и похитить лекарство.
Прав он или не прав? В своем ответе испытуемый, а теперь и вы, не мог ограничиться односложным ответом «прав» или «не прав», а должен подробно объяснить, почему он так считает, каковы мотивы ответа. В соответствии с преобладающим духом ответов на серию подобных историй респондент (мальчик или девочка) относился к тому или иному уровню, стадии нравственного развития. Вы можете заняться самодиагностикой с помощью предлагаемых ниже психологических описаний отдельных стадий.
Стадия 1 - покорность и наказание. Ценность людей не учитывается, речь идет преимущественно о связанных с поступком выгодах и наказании: чем серьезнее последствия поступка (материальные, юридические), тем предосудительнее он считается.
Стадия 2 - личный интерес. Ценность людей учитывается, но только в том объеме, в котором они могут представлять интерес для совершающего поступок, и в той мере, в какой они впоследствии способны отплатить за совершение этого поступка.
Стадия 3 - одобрение другими людьми. Ценность человека определяется теми чувствами, которые он к себе вызывает (последовательно замените в истории Хайнца жену на друга, затем на собаку, затем на соседа по лестничной клетке и, наконец, на случайного прохожего. Как изменятся ваши оценки ситуации?).
Стадия 4 - авторитет, закон и порядок. Человек оценивается условиями договора, контракта или обязательства, которые возлагают на него ответственность - перед женой, законом, Богом и т. д. Например, вступая в брак, многие западные люди дают публичную клятву быть друг с другом в здоровье и в болезни, пока смерть не разлучит их.
Стадия 5 - общественный договор и демократия. Ценность личности определяется правами человека, предполагающими равенство всех людей независимо от того, в каких личных или деловых отношениях они находятся.
Стадия 6 - универсальные принципы (западной культуры). Жизнь человека выше закона, решения, даже принятого демократическим путем, авторитета - человеческого или божественного.
Как правило, психолог-экспериментатор удовлетворяется полученными результатами исследования и не пытается на их основе изменить окружающий мир. Кольберг - яркое исключение из этого правила. Он основал центр, занимавшийся нравственным развитием детей, и на практике показал, что нравственным развитием ребенка можно целенаправленно управлять. Однако, как известно, и на Солнце имеются пятна. К. Гиллиган (С. Gilligan), одна из сотрудниц Кольберга, подвергла полученные им результаты обоснованной критике.
Она утверждала, что Кольберг разработал систему мужских нравственных ценностей, основанных на самоутверждении и справедливости , низводящую большинство женщин до третьей стадии нравственного развития.
Любопытно, что помимо научной аргументации, Гиллиган апеллировала к Библии: чтобы доказать Богу свою преданность, Авраам был готов принести ему в жертву собственного сына, в то время как блудница предпочла уступить своего ребенка сопернице, когда царь Соломон, разрешая ее спор с другой блудницей, предложил разрезать его пополам.
Гиллиган противопоставила системе Кольберга свою, женскую, основанную на заботе о другом человеке и самоотречении . Согласно Гиллиган, развитие нравственности у женщин проходит три уровня, между которыми имеются переходные стадии.
Уровень 1 - самоозабоченностъ . На этом уровне женщину занимают только те, кто в состоянии удовлетворить ее собственные потребности и обеспечить ее существование. На первой переходной стадии эгоизм начинает сменяться тенденцией к самоотречению . Женщина все еще сосредоточена на собственном благополучии, но в случае принятия решения все больше учитывает интересы других людей.
Уровень 2 - самопожертвование . Социальные нормы, которые регулируют поведение женщины, заставляют ее переходить к удовлетворению собственных потребностей лишь после удовлетворения потребностей других. Такова, например, роль «хорошей матери». На второй переходной стадии женщина начинает все больше принимать в расчет собственные желания и переходит в результате на
Уровень 3 - самоуважение . На этом уровне женщина понимает, что только она сама способна сделать свой жизненный выбор, не наносящий вреда людям, связанным с нею социальными связями, и вообще другим людям.
А теперь отдохните от теории и выполните следующее
Итак, мы теперь знаем, чем отличается детская мораль от морали взрослых, мужская от женской. На очереди вопрос: «Чем они (западные люди) отличаются от нас, россиян?»
Во времена, когда железный занавес надежно отделял нас от них и общение между ними и нами осуществлялось компетентными органами, многие искренне верили, что мы лучше. Мы строили коммунизм - светлое будущее всего человечества, а они загнивали. Немного смущало то, что их мучат кризисы перепроизводства, а у нас не хватает самого необходимого, но это не мешало советским людям увлеченно петь, что «никто на свете не умеет лучше нас смеяться и любить».
Всемирный фестиваль молодежи и студентов, прошедший летом 1957 г. в Москве, пробил первую брешь в круговой обороне нашего миролюбивого государства. Москвичи и немногочисленные гости столицы увидели, что они ничем особенно не отличаются от нас, разве лишь одеваются по-другому, более ярко, привыкли к другой еде и ведут себя непривычно: громко говорят на улицах, могут перешагнуть через ряд в театре и все время улыбаются.
Немногим тогда удалось разглядеть их внутреннюю свободу и чувство собственного достоинства. Чаще говорили об их невоспитанности и развязности, бесцеремонности и высокомерии чужаков.
Когда железный занавес наконец рухнул, нам стали доступны далекие страны, новые товары и незнакомые люди, и вопрос «Чем они отличаются от нас?» приобрел практический интерес, так как за чашкой чая или за столом переговоров быстро выяснялось, что мы - разные.
Тогда появилось волшебное слово «менталитет». Просто у них другая ментальность. Вспомнили Редьярда Киплинга: Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и никогда им не сойтись. Так или иначе, но волшебное слово объясняло все. Одно только оставалось неясным: а что означает оно само, как обращаться с этой самой ментальностью, чтобы всем было хорошо.
Ясность внес Владимир Лефевр - эмигрант из России, выпускник мехмата Московского госуниверситета и кандидат психологических наук, а ныне сотрудник университета в Калифорнии. В 1982 г. в своей книге «Алгебра совести. Сравнительный анализ западной и советской этических систем», ставшей научным бестселлером, он дал простой, исчерпывающий и неприятный для нас ответ, который опровергнуть или хотя бы поставить под сомнение пока что никому не удалось. Познакомимся с основными идеями и результатами Лефевра.
Начните с ответа («да» или «нет») на опросник Лефевра:
1. Врач должен скрыть от пациента, что у него рак, чтобы уменьшить его страдания?
2. Врач не должен скрывать от пациента, что у него рак, чтобы уменьшить его страдания?
3. Преступник может быть наказан более сурово, чем требует закон, если это может устрашить других?
4. Преступник не может быть наказан более сурово, чем требует закон, даже если это устрашит остальных?
5. Можно дать лживые показания, чтобы помочь невиновному избежать тюрьмы?
6. Нельзя давать лживые показания даже для того, чтобы невиновный избежал тюрьмы?
7. Можно послать шпаргалку во время экзамена близкому другу?
8. Нельзя посылать шпаргалку во время экзамена даже близкому другу?
Респонденты Лефевра (62 американца и 84 бывших советских гражданина) показали, что типичный представитель западной этической системы ответит нет-да-нет-да-нет-да-нет-да, а советской противоположным образом - да-нет-да-нет-да-нет-да-нет.
Сравните свой ответ с типичными, и количество совпадений подскажет, какой из них вам ближе по духу.
Как устроен опросник Лефевра? Предложенные им восемь вопросов легко разбить на четыре пары противоположных утверждений. Во всех парах ставится прекрасная цель: уменьшить страдания больного, устрашить преступников, спасти невиновного от тюрьмы, помочь близкому другу.
Вот только средства достижения этих целей предлагаются разные: хорошие (сказать правду больному, соблюсти закон, дать искренние показания, добросовестно выполнить процедуру экзамена) и плохие (обмануть больного, нарушить закон, дать лживые показания, обмануть экзаменатора и нарушить процедуру экзамена).
Таким образом, опросник выясняет наше отношение к тому, какие средства, по нашему мнению, хороши для достижения хорошей цели. Проблема эта стара, как мир. Вспомните знаменитую формулу Никколо Макиавелли (Machiavelli) «цель оправдывает средства» и знакомую многим с детства фразу «ложь во спасение».
Эксперимент Лефевра вскрыл глубинное различие между ними и нами. Оно не надуманное. Например, в наших медицинских университетах, в отличие от американских, продолжают учить будущих врачей тому, что нельзя говорить правду онкологическому больному.
Но почему мы отвечаем противоположным образом?
Западная, или христианская, этика основана на десяти заповедях, запрещающих зло: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (эту заповедь люди помнят и, соответственно, соблюдают хуже всего), не желай дома ближнего твоего и т. д. (Ветхий Завет, Исход, 20:2).
Это запреты против некоторых средств достижения любой цели. Следовательно, любой компромисс добра и зла, например убийство для блага человечества, оценивается как зло.
В основе советской этики лежит «Моральный кодекс строителя коммунизма», принятый на XXII съезде КПСС в 1962 г. Во времена Н. С. Хрущева его текст висел на стене каждой столовой, не говоря уже о более официальных местах. Сегодня молодые граждане России с трудом вспоминают название этого программного документа (им лучше известна музыкальная группа «Моральный кодекс»), а его полный текст (12 коммунистических «заповедей») и вовсе стал труднодоступным. Однако любой здравомыслящий человек понимает, что он не содержит прямых призывов убивать, прелюбодействовать, красть или оговаривать ближних.
На первый взгляд, «Моральный кодекс» представляет из себя комбинацию Ветхого и Нового Завета. Он содержит предписания двух типов: каким быть (верным Родине, честным и правдивым, нравственно чистым, простым и скромным) и что делать (добросовестно работать на благо общества, сохранять и умножать общественное достояние).
Однако более пристальный анализ показывает, что в нем есть декларация добра, но нет запрета зла. Следовательно, компромисс между добром и злом оценивается положительно (например, правильно с точки зрения «Морального кодекса» поступил Павлик Морозов, ради светлого коммунистического будущего предавший отца).
В книге Лефевра приводится ответ Сталина на вопрос леди Астор «Когда вы перестанете убивать людей?»: «Когда в этом не будет больше необходимости».
Христианская идеология основана на запрете зла, советская - на декларации добра. Но есть большая разница между принципами «не лги» и «будь честным»!
Более того, согласно «Моральному кодексу», нужно по-разному относиться к друзьям (коллективизм и товарищеская взаимопомощь, гуманные отношения и взаимное уважение) и к врагам (нетерпимость к нарушителям общественных интересов, к тунеядцам, карьеристам, стяжателям, антикоммунистам).
Основной результат, доказанный Лефевром как теорема (редкий случай для современных социальных наук), парадоксален: идеальный представитель западной этической системы, отрицательно оценивающий компромисс между добром и злом, тем не менее стремится к компромиссу с другим даже в ситуации конфликта (что родственно христианскому принципу ненавидеть грех, но быть терпимым к грешнику).
Напротив, идеальный представитель советской этической системы, положительно оценивающий компромисс между добром и злом, тем не менее, стремится к конфронтации с партнером. Он ориентирован на беспощадную борьбу даже с тем, чья угроза для него маловероятна.
Из теоремы Лефевра не следует, что нормальное общество нуждается только в представителях западной этической системы. Конечно, желательно, чтобы большинство граждан поддерживало дух сотрудничества, но необходимы и люди, четко реагирующие на опасность.
Проиллюстрируем теорему Лефевра на бытовом уровне. В Америке демонстрация агрессивности с угрожающими мимикой и жестами в ходе конфликта есть признак распущенности и плохих манер, а в советской культуре говорит о наличии у человека твердых жизненных принципов, сформированных в процессе воспитания.
Упрощенный внутренний монолог «хорошего» американца таков: «Я не знаю этого человека, но опущусь в собственных глазах, если буду к нему враждебен. Даже если мне будет плохо, я должен протянуть ему руку и засмеяться. Мой компромисс, моя доброжелательность - это жертва, но я должен поступить так, чтобы уважать себя».
«Принципиальный» советский человек рассуждает по-иному: «Я не знаю этого человека, но упаду в собственных глазах, если буду к нему доброжелателен или прогнусь перед ним. Даже если мне будет плохо, я должен показать, что готов бороться до конца. Моя враждебность - это жертва, но я должен пойти на нее, чтобы уважать себя». Он воспринимает смех или формальную благожелательность противника как слабость или трусость, считает, что «добро должно быть с кулаками».
Итак, этическая бескомпромиссность связана с компромиссом в человеческих отношениях, а этический компромисс связан с бескомпромиссностью в них же.
Иногда пытаются снять проблему различий между ними и нами, утверждая, что при коммунистах люди вместе с религией утратили моральные ценности. Покажем, что это не так. Критерий прост: способность «идеала» данной культуры к жертве. Способность к жертве, например во имя идеи, несовместима с утратой морали. В истории Советской России мы находим такое количество кровавых жертв, что остается только признать: мораль не была утрачена. Она изменилась и стала несовместима с прежней. Мы и они - разные и морально несовместимые.
В 1994 г. Владимир Лефевр приехал в Москву на Международный симпозиум, посвященный рефлексивным процессам, и, безусловно, был на нем центральной фигурой. Главная идея, владевшая им тогда, состояла в том, что нужна специальная программа, включающая игры и упражнения, предназначенные для формирования у юных россиян западной этической системы. Однако на вопрос из зала женщины-педагога о том, как же будут уживаться в одной семье носители двух полярных концепций, убедительного ответа не последовало (художественный ответ был дан ранее в книге братьев Аркадия и Бориса Стругацких «Гадкие лебеди», и он трагичен).
«Моральный кодекс строителя коммунизма» начертан на парадном, красивом входе в здание социализма. Но есть и черный, мрачный вход. Имя ему - ГУЛАГ. Его духом пропитан даже советский официоз. Вспомним недавнюю терминологию: социалистический лагерь , построенный зэками Московский университет был разбит на зоны , а общежития - на блоки .
Самая известная из заповедей ГУЛАГа - сводная, состоящая из трех не: «Не верь, не бойся, не проси!» . Ее форма, основанная на абсолютных запретах (никому не верь, никого не бойся, ничего ни у кого не проси), не должна ввести вас в заблуждение. По авторитетному свидетельству Александра Солженицына, заповеди зэков «ничего общего не имеют с христианством», на разных островах ГУЛАГа их «...насчитывают разное количество, не совпадают в точности их формулировки, и было бы увлекательным отдельным исследованием провести их систематизацию».
Лефевр и Солженицын - проницательные люди, но для полноты картины полезно бы узнать мнение о нас коренных американцев. Они немногословны и прагматичны: «Все ваши проблемы и разговоры о духовности - от бедности. Если бы у вас были такие же квартиры и автомобили, как у нас, вы думали бы точно так же».
В конце главы, как обычно, размещены резюме и упражнение, позволяющее быстро оценить степень духовного сходства различных людей (на финише мы решили обойтись без контрольных вопросов).
Ведь это не столько кнут для свободной воли человека, сколько пряник, ведущий к самым простым и приятным жизненным решениям.
Вот, например, любовные треугольники. С точки зрения морали это неприемлемый способ отношений между мужчиной и женщиной. Однако мало, кто вспоминает о морали, когда страсть накрывает с головой, хотя многие потом об этом сожалеют. Любовный треугольник - одно из самых неустойчивых образований в отношениях между полами. Психологи утверждают, что любовь на троих долго не живет и редко приносит счастье и удачу. Обычно на выходе оказываются сразу три человека с разбитыми сердцами, нажившие море неврозов и комплексов. Для женщин или мужчин, ищущих длительных отношений, попытки включаться в борьбу за уже устроившегося партнера и вовсе оказываются нелепыми. Это точно не путь к счастью, и все-таки многие вступают на него, считая, что смогут обойти многократно проверенные другими людьми «грабли».
Принципы морали в отношениях между полами часто отходят совсем на задний план, если дело касается высокостатусного человека. И мужчины, и женщины, достигшие высот в профессии, богатые, состоявшиеся, с ресурсами власти или знаменитые, нередко становятся жертвами охоты со стороны любителей легкой и красивой жизни. Не зря же говорят, что путь наверх напоминает путь к одиночеству: чем выше поднимаешься, тем меньше остается вокруг верных и преданных людей. Так что богатым людям вовсе не так просто найти себе подходящего партнера, как может показаться. Ведь часто им выказывают любовь и расположение не из-за них самих, а из-за тех денег и связей, к которым получает доступ супруг или партнер богатого человека.
В современной России вообще нелегко соблюдать какие бы то ни было принципы морали. В общественном сознании сейчас все перевернуто с ног на голову. Пустые и неинтересные девушки с праздным образом жизни находят себе самых влиятельных олигархов, в то время как приличные и интересные дамы могут годами оставаться в одиночестве. Вороватые и наглые люди являются главными героями светской хроники и основными тусовщиками самых богатых курортов. Люди же, которые просто хорошо делают свое дело, остаются в тени. В этой ситуации нелегко оставаться самим собой.
Иногда подмывает плюнуть на мораль, растоптать свою кристальную честность и пуститься во все тяжкие. К сожалению, редко это бывает дорогой к счастью. Падение на дно асоциальной и аморальной жизни разрушает нашу психику и систему привычных жизненных ценностей. А модный ныне цинизм и отрицание моральных норм нередко является признаком душевного расстройства или невроза, защитной реакцией на неблагоприятные обстоятельства и отсутствие теплых отношений с кем бы то ни было. Сохранить свое «Я» в ситуации сложного морального выбора очень важно. И особенно это критично для ситуации, когда вы хотите достичь гармонии в отношениях с противоположным полом.
Философ и психолог Уильям Джеймс обосновал и развил прагматичную теорию этики и морали. Вкратце она гласит, что «моральным быть выгодно». Рассмотрим на примерах. Про неустойчивость любовных связей с женатыми или занятыми мужчинами мы уже говорили. Есть и другие моральные нормы, нарушение которых может привести к психологическим проблемам. К примеру, принято, чтобы предложение о браке делал мужчина, а женщина не проявляла бы в этом вопросе инициативы. Тем не менее, в России сотни и тысячи семей ежегодно создаются по инициативе женщины. Исследования семейных психологов показывают, что это самый неустойчивый и проблемный тип браков. Если мужчина с первых дней семейной жизни чувствует давление на принятие своих решений, рано или поздно это выльется в скандалы, выяснения отношений, измену или даже развод.
Еще один пример касается денежных отношений. Не принято, чтобы мужчина стремился быть зависимым от жены в финансовом плане. Это считается аморальным поведением, особенно если мужчина его сознательно проповедует, а не просто является жертвой обстоятельств. И этот тип браков тоже составляет группу риска. Финансовый мезальянс, в котором супруг богаче жены, это довольно устойчивый и благополучный брак. А если неравенство таково, что жена стабильно богаче и успешнее мужа, это путь к проблемам и серьезным размолвкам. Процент разводов среди пар, в которых муж финансово менее успешен, выше, чем в парах с равным доходом или с финансовым превосходством мужчины.
Про моральную сторону измены и ее влияние на отношения между полами говорить и вовсе не стоит. Этот тип проблем в психологии семьи считается критически значимой «точкой необратимости». «Точка необратимости» - это такое событие или сообщение, после которого привычный тип отношений становится невозможным. После него отношения чаще всего распадаются, а если сохраняются, то в совершенно ином виде. Известно, что сообщение об измене мужа не просто способно разрушить семью, но и делает жену менее чувственной. Порой женщины, которые решают все-таки сохранить семью после измены, теряют способность испытывать оргазм. Она возвращается к ним лишь в случае развода и смены партнера. Но чаще все-таки измена не просто нарушает привычный уклад жизни, а разрушает семью. Причем если это роман на стороне, изменнику или изменнице еще есть, куда уйти. А бывает, что мелкая интрижка разрушает вполне стабильные отношения, без которых человеку жизнь становится не мила. И стремление к короткому удовольствию превращается в длительные страдания.
Основное, что стоит знать об отношениях полов и принципах морали, это то, что мораль - не столько тяжелая ноша и оковы рабства для людей, сколько ограничительная разметка на дороге жизни. Конечно, можно заступать за линию и делать «развороты через сплошную линию». Но рано или поздно жизнь сама даст знать, что нарушение «разметок дороги судьбы» - дело опасное, ненужное и бесполезное.
Мораль очень часто ошибочно отождествляется с нравственностью. Но два этих понятия, если разобраться, несут в себе противоположный смысл. И хотя в некоторых словарях нравственность до сих пор трактуют как синоним морали, попробуем разобраться, почему же делать этого не стоит.
Определение
Мораль – принятая в данном конкретном обществе система норм и ценностей, призванная регламентировать взаимоотношения людей.
Нравственность – неукоснительное соблюдение человеком своих внутренних принципов, носящих при этом всеобщий, универсальный характер.
Сравнение
Мораль и нравственность – фундаментальные философские категории, которые находятся в ведении науки этики. Но смысл, который они несут, различен. Сущность морали состоит в том, что она предписывает или запрещает конкретные людские действия или поступки. Мораль формируется социумом, а потому она всегда отвечает интересам определенной группы (национальной, религиозной и т.д.). Задумайтесь, даже у преступных кланов есть своя мораль! При этом им обязательно противостоит другая часть общества – со своими устоями и нормами, а из этого следует, что моралей одномоментно может быть великое множество. Обычно мораль зафиксирована в законе (кодексе), в котором закреплены определенные нормы поведения. Каждый поступок человека согласно данному закону оценивается обществом негативно или позитивно. Интересно, что в одном и том же социуме мораль может со временем измениться до неузнаваемости (как, например, произошло в России в XX веке), диктуя прямо противоположные принципы поведения.
Нравственность же неизменна по содержанию и крайне проста по форме. Она абсолютна и выражает интересы человека (и человечества) в целом. Одними из главных нравственных ориентиров считаются отношение к другому, как к самому себе, и любовь к ближнему, а значит, нравственность изначально не приемлет насилия, презрения, унижения, ущемления чьих-либо прав. Наиболее нравственно поступает тот человек, который совершает нравственные поступки, даже об этом не задумываясь. Он просто не может вести себя по-другому. Мораль направлена в первую очередь на самоутверждение, а нравственность – на бескорыстный интерес к другому человеку. Нравственность наиболее близка к идеалу, к универсуму.
Выводы сайт
- Нравственность связана с духовной, а мораль – с социальной сферой.
- Нравственности свойственно постоянство, мораль же крайне изменчива.
- Нравственность едина для всех, а моральных устоев великое множество.
- Нравственные устои абсолютны, а моральные – условны (зависят от места и времени).
- Мораль стремится соответствовать некому образцу (обычно где-то прописанному), нравственность основывается на «внутреннем законе».
Мораль и нравственность - это две большие разницы. Мораль бывает религиозная и общественная, а нравственность - только личная. Мораль с детства навязана человеку извне, нравственность - рождается в душе человека.
Религиозная мораль - это набор правил поведения, диктуемый человеку богом и церковью. Общественная мораль есть сумма обычаев, вырабатывавшихся в каждом этносе веками. И та, и другая мораль - относительна и непостоянна.
Служители культа пытаются убедить свою паству в том, что религиозная мораль дана человечеству самим богом, и потому - абсолютна. Однако мораль, диктуемая христианством существенно отличается от иудейской, мусульманской, индуистской, буддистской. И уж, разумеется, от морали ацтеков, инка, африканских и австралийских племён. И все эти морали - религиозные.
Кроме того, изменяется религиозная мораль и во времени. Мораль Ветхого и Нового Заветов - это далеко не одно и то же. Средневековая и современная христианские морали, хоть и имеют нечто общее, но во многом разительно отличаются друг от друга. Если каких-то четыреста-пятьсот лет тому назад было морально пытками заставлять еретиков и ведьм каяться, а затем - сжигать их живьём на кострах, то сегодня это воспринимается как мракобесие и преступление перед человечеством.
Точно так же подвержена изменениям во времени и общественная мораль. Странно было бы, если бы русские в двадцать первом веке жили по Домострою, мужья учили своих жён плёткой, а новобрачные вывешивали утром после первой брачной ночи окровавленные простыни для всеобщего обозрения.
Однако следует отметить, что не везде общественная мораль эволюционирует достаточно быстро. И хотя в Индии обычай сжигать вдов живьём на погребальном костре мужа официально запрещён, а девочкам-китаянкам больше не уродуют стопы бинтованием, во многих странах ещё сохранились дикие обычаи древности.
В мусульманских странах женщин казнят за несоответствующую законам шариата одежду, распространены так называемые "преступления чести", когда родственники убивают недостаточно целомудренную по их понятиям девушку. Более четырёх миллионов маленьких девочек во всём мире ежегодно подвергаются инфибуляции - от надрезания клитора до вырезания гениталий полностью. И всё это в полном соответствии с религиозной и общественной моралью.
Нравственность же, вытекающая в первую очередь из чувства сострадания ко всему живому, имеет совершенно иную природу. Если мораль действует извне, ограничивая и контролируя поведение человека угрозами посмертных мучений в аду, остракизма и физических наказаний, то нравственность имеет противоположную направленность: изнутри человеческого сознания во внешний мир. Нравственный человек испытывает чужую боль как свою собственную и старается уменьшить количество страданий вокруг себя.
Мораль требует от человека праведности, нравственность же побуждает его к искренней симпатии и любви.